Для хранения 1700 томов уголовного дела и 552 томов обвинительного заключения требуется пятнадцатиметровая комната, заполненная от пола до потолка. Плюс экспертизы, ходатайства и протоколы судебных заседаний.
Спецкор «Новой» Ирина Гордиенко к юбилейной дате попыталась прочесть часть этих материалов.
За 565 дней судебного следствия, согласно официальной информации, было допрошено более 400 потерпевших и свидетелей, исследовано около 2 тысяч письменных показаний и более 30 видеоматериалов. Пока суд находится на стадии изучения доказательств обвинения, заседания проходят три раза в неделю.
Мятежник
Эпизод по нападению на 2-е ОВД рассматривался полтора месяца. По версии следствия, в нападении на этот объект участвовали 12 человек. При рассмотрении эпизода было опрошено 46 свидетелей и потерпевших, пятеро из них от показаний, данных на предварительном следствии, частично отказались, заявив, что подписывали протокол, «не читая», один свидетель ничего не помнил.
За полтора месяца суд выяснил, что один из сотрудников 2-го ОВД видел из окна «дым и вспышки выстрелов». Другой — «сидел закрывшись в кабинете, а затем выпрыгнул из окна и сломал обе ноги». Третий милиционер «большую часть времени обстрела провел в коридоре. В результате нападения пострадала его машина «Опель-Кадет». Он отремонтировал иномарку за свой счет, а позже продал. А кассир-контролер расположенного напротив 2-го ОВД детского парка, «услышав стрельбу, закрылась в туалете и ничего не видела». И еще масса столь же ценных деталей.
О причастности к нападению сидящих на скамье подсудимых все эти свидетели не говорят ни слова. По версии следствия, из 12 человек, участвовавших в нападении на 2-е ОВД, выжили двое: Казбек Будтуев и Зелимхан Караев. Из них подсудимым является только Казбек, а Зелимхан же проходит свидетелем обвинения. Его амнистировали еще на стадии предварительного следствия. Ситуация, хорошо знакомая по голливудским фильмам, и называется она «сделка с правосудием» — свобода в обмен на показания. Таких вот «амнистированных» в каждом эпизоде по одному, и дают они показания не вообще, а против конкретных лиц, цементируя работу следствия по каждому эпизоду.
В отличие от американских фильмов, в Нальчике «сделка с правосудием» заключалась при довольно специфических обстоятельствах. Зелимхан Караев был задержан в день мятежа, оружия при нем не было, зато была борода, а в кармане у него нашлась запрещенная брошюра «Крепость мусульманина».
Сотрудник отдела вневедомственной охраны Тхакахов, проводивший задержание, рассказал на суде, что нанес подозрительному бородачу «расслабляющий удар, а затем и подсечку», после чего Караев с многочисленными переломами ребер и разрывом легкого был доставлен в больницу. А Тхакахов теперь идет по делу потерпевшим: проводя «подсечку», он так сильно ударил Караева, что заработал трещину голени.
В больнице Караеву показали фотографии убитых боевиков, на одной из них он «опознал» своего соседа Казбека Будтуева. Правда, вскоре выяснилось, что Караев ошибся и на фотографии был застреленный Тимур Мамаев. Но это не изменило ход событий.
Казбека Будтуева задержали. Более 10 соседей дали показания, что во время нападения Казбек весь день был дома. В основу обвинения легли показания амнистированного Караева о том, как его сосед «планировал, готовился, участвовал».
Кстати, Казбек Будтуев, единственный из 58 обвиняемых, не дал признательных показаний. Не дал, несмотря на то, что в ходе допросов у него неоднократно отказывали почки, — врачам приходилось трижды проводить процедуру гемодиализа.
На суде свидетель обвинения Зелимхан Караев полностью отказался от показаний, данных на предварительном следствии, заявив, что оговорил соседа: «Все показания были выдуманы мной и следователем. Боясь физического насилия, я подписал протоколы». Он не единственный отказник такого рода, свидетелем по эпизоду о нападении на МВД проходит другой амнистированный — Мурат Абазов. Он также отказался от показаний и в кровавых подробностях описал механизм нальчикской «амнистии». «Видеозаписям моего допроса нельзя верить, предварительно я детально обговаривал со следователем ответ на каждый вопрос», — заявил он.
Тогда для укрепления позиции обвинения по эпизоду о нападении на 2-е ОВД прокурор Ольга Чибинева решила вызвать еще одного свидетеля — Сарадина Алакаева. Ему пришла повестка — он не явился. У него была весьма специфическая, но, безусловно уважительная причина. 13 октября 2005 года, по версии следствия, он сам участвовал в нападении на 2-е ОВД и был убит. В материалах дела есть постановление о прекращении уголовного преследования в отношении него в связи со смертью. Прокурор как-то не заметила, что ее свидетель давно уже кремирован. Честно говоря, я понимаю прокурора Чибиневу. Шутка ли — 1700 томов, на 80% заполненных показаниями про то, как «сидел под столом и слышал выстрелы», в отличие от журналистов, она человек серьезный и занятой, не читать же ей всю эту галиматью.
Покойников к ответу
Чем глубже я вчитывалась в судебные материалы, тем больше мне казалось, что передо мной какая-то бесконечная пьеса Ионеско. Подумаешь, покойника вызвали свидетелем, та же прокурор Чибинева требовала арестовать и вернуть другого покойника в СИЗО.
Валерий Болов проходил по эпизоду о нападении на здание полка ППС. После допросов в ходе предварительного следствия состояние его здоровья ухудшилось настолько, что он не мог присутствовать на заседаниях суда. Адвокаты и родственники долго добивались разрешения суда и администрации СИЗО на госпитализацию Болова в гражданскую больницу.
Капля камень точит, меру пресечения на подписку о невыезде Болову все-таки изменили, но через два года. В конце января 2008 года суд неожиданно заметил наличие в деле медицинских документов, согласно которым у обвиняемого «запущенная стадия цирроза печени». Молодого человека доставили в инфекционное отделение одной из городских больниц Нальчика, врачам сразу же пришлось удалить 70% печени. В ночь с 15 на 16 февраля Болов умер. Тем не менее Ольга Чибинева сочла необходимым опротестовать решение судьи Галины Гориславской об изменении меры пресечения в Верховном суде РФ и настаивала на водворении Валерия Болова обратно в СИЗО.
18 марта 2008 года, через месяц после смерти обвиняемого, Верховный суд выслушал доводы гособвинения, но покойника решил оставить на свободе.
В деле мятежников вообще довольно сложно отделяются мертвые от живых. Мурат Карданов был убит при нападении на здание МВД КБР. По заключению экспертизы № 631 от 16 октября 2005-го, смерть Карданова наступила от «двух сквозных огнестрельных ранений грудной клетки, проникающих в плевральные полости». А генетическая экспертиза (заключение эксперта № 39), проведенная в феврале 2006-го 16-м государственным центром судебно-медицинских и криминалистических экспертиз в Ростове-на-Дону, выявила совпадение генотипов якобы убитого Мурата Карданова и его матери Лидии Кардановой. Было установлено: «Вероятность того, что именно она является биологической матерью мужчины, чьи останки представлены на исследование под номером 82, составляет не менее 99,99999%». Останки № 82, так же как и останки других 94 человек, убитых при нападении на Нальчик, были кремированы и захоронены в неизвестном месте.
Все эти годы Мурат Карданов скрывался дома. Мать молчала. «Я была уверена, что ему никто не поверит», — сказала она на суде.
Тем не менее через 3,5 года, в феврале 2009 года, правоохранительным органам Кабардино-Балкарии удалось задержать Карданова. Взяли его случайно, а когда стало ясно, что это убитый и кремированный «боевик», оперативники растерялись.
Главная проблема — на каких юридических основаниях брать его под арест, если дело в отношении Карданова было прекращено в связи со смертью. Однако «покойника» все же ухитрились «закрыть». На него завели уголовное дело по статье 318 УК РФ («Применение насилия в отношении представителя власти»). Якобы инвалид второй группы Карданов попытался напасть на оперативника УФСБ во время допроса.
На суде Лидия Карданова заявила, что не понимает, каким образом могла произойти подобная ошибка. «После октября 2005-го у меня дважды брали кровь на анализ ДНК. Хотя и без ДНК было невозможно его с кем-либо перепутать, мой сын туберкулезник, у него отсутствуют шесть ребер и одно легкое. Все это было указано в медицинских документах, предоставленных мной следствию».
Копаясь в этих материалах, я честно хотела понять, кто сидит на скамье подсудимых и почему свидетели, дававшие показания против обвиняемых на следствии, отказываются от них на суде. Но даже если убрать факты пыток в ходе предварительного следствия, о которых на суде свидетельствовали даже засекреченные сотрудники спецназа, в деле все равно останутся свидетельства, показывающие, что все 58 человек не могут проходить по одним и тем же статьям УК.
В ходе предварительного следствия подсудимый Азамат Ахкубеков написал прошение об амнистии. В ответе заместителя генпрокурора по ЮФО Сыдорука, в частности, говорится: «В ходе следствия установлено, что 13.10.05 примерно к 7 часам Ахкубеков прибыл в лес, расположенный за п. Хасанья КБР, где вооружился и вместе с остальными членами банды ожидал указаний о дальнейших действиях по нападению на правоохранительные органы г. Нальчика. Вечером того же дня Ахкубеков А.С. в связи с тем, что правоохранительными органами преступные действия других группировок были пресечены и нарушена запланированная схема нападения, незаконно передал оружие лицам, оставшимся в лесу, а сам вернулся домой, прекратив совершение преступления по независящим от него обстоятельствам». Иными словами, Сыдорук знает, что Ахкубеков в нападении не участвовал. Тем не менее, его обвиняют по статьям «Убийство» и «Покушение на сотрудников правоохранительных органов».
Начальник уголовного розыска Зольского района Хамидби Маремшаов на суде также заявил, что ему известно: «Все выходцы из Зольского района (Заур Тохов, Руслан Амшуков, Алим Таов, Анзор Сасиков, Каплан Мидов, Ануар Гоов, Лиуан Кушхов), которые были задержаны уже после 13 октября и которые сейчас находятся на скамье подсудимых, получив оружие и узнав о предстоящей задаче, избавились от него и разбежались по домам».
Юридические коллизии
Нальчикский процесс не просто громкий, ради него было фундаментально изменено российское законодательство, ограничены полномочия судов присяжных в России, которые теперь не вправе рассматривать преступления «антигосударственной направленности». Адвокаты подсудимых безуспешно пытались опротестовать эту новую норму. Их переписку с судами я тоже прочитала, и здесь тоже ощущение абсурда.
Только факты. В марте 2007-го по желанию большинства подсудимых Верховный суд КБР принял решение о рассмотрении дела с участием коллегии присяжных заседателей. Процедура отбора была запущена.
31 декабря 2008-го Дмитрий Медведев подписал закон об ограничении компетенции судов присяжных.
18 февраля 2009 года председатель Верховного суда КБР Юрий Маиров принял решение о рассмотрении нальчикского дела коллегией из трех федеральных судей в соответствии с новым законом.
В апреле этого года, рассмотрев жалобу двух обвиняемых по нальчикскому делу, Конституционный суд РФ вынес постановление: «Если по результатам предварительного слушания судом до вступления указанного Федерального закона в силу принято решение о назначении судебного заседания, в котором дело будет рассматриваться судом с участием присяжных заседателей, то такое дело подлежит рассмотрению именно судом присяжных».
Однако председательствующая по делу федеральный судья Галина Гориславская сочла возможным не согласиться с постановлением главы Конституционного суда РФ Валерием Зорькиным.
Основных аргументов два. Первый — социологическое исследование Института гуманитарных исследований при правительстве КБР, предоставленное стороной обвинения. В нем утверждается, что в КБР «невозможно сформировать коллегию присяжных по этому делу, так как все друг другу являются родственниками». Старший научный сотрудник ИГИ Юрий Асанов, которому приписывают авторство этого исследования, сразу же заявил: «Такой работы не проводил, подпись под ней не ставил». Однако на это заявление ни в прошлом году, ни в этом суд внимания не обратил.
Второй аргумент звучит так: решение о рассмотрении дела с участием трех судей уже принято, его никто не отменял. Но здесь у меня вопрос: первое решение о рассмотрении дела с участием суда присяжных тоже никто не отменял. Как быть с этим?
Закончив все это чтиво, я задалась вопросом: зачем же созданы эти тонны макулатуры и почему сам процесс оформлен так, что неизбежно растянется на долгие годы? Ведь изначально столь объемное дело планировалось рассматривать в рамках отдель-ных судебных процессов, что логично.
В деле 14 эпизодов, соответствующих количеству объектов, на которые было совершено нападение. Первое дело, по нападению на здание республиканского ОМОНа, было передано в суд в 2006 году. Стороны начали знакомиться с делом, а глава Верховного суда КБР судья Маиров уже прогнозировал дату начала судебного процесса. Однако спустя несколько месяцев прокуратура передумала. Дело вернули на стадию предварительного расследования. А вскоре объединили с остальными эпизодами. Прокуратура приняла решение рассматривать их все в рамках одного уголовного дела.
Большинство обвиняемых — люди сбоку припеку, «бросили оружие и разбежались». А чисто юридически грань между добровольным отказом от преступления и несовершенным преступлением по независящим от преступника обстоятельствам достаточно зыбкая.
Очевидно, в какой-то момент обвинение осознало, что доказательной базы для такого масштабного события, как вооруженный мятеж, нет. Но факт мятежа есть. И он имеет не столько юридическое, сколько политическое значение для нашей страны.
За три года судебного процесса мы так и не получили ответы на главные вопросы: каковы причины нападения на Нальчик, кто и как готовил вооруженный мятеж и какое отношение к этому событию имеет каждый из 58 обвиняемых? Пока судебное следствие свидетельствует только об одном — наша судебная система не в состоянии переварить такое сложное и неоднозначное дело.
Ирина Гордиенко
http://www.novayagazeta.ru/data/2010/114/17.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий