На Нальчик напали. На вопрос «кто?» придётся отвечать ещё долго. Самая главная версия, за которую будут упорно держаться республиканские силовики, что нападение на Нальчик — это атака местных "исламских экстремистов".
"Исламская угроза" означает численный рост республиканских ФСБ и МВД — это ведомственный бюджет, выросший за последние годы в разы, это особые полномочия и индульгенция из центра на многие старые и не очень грешки.
Но радикальное подполье в Кабардино-Балкарии действительно есть. В своё время республиканские власти приложили поистине титанические усилия, чтобы оно появилось.
Пожалуй, стоит начать с того, что в самом начале 90-х в Кабарде шла открытая вербовка добровольцев для участия в абхазской войне. Воинственные кабардинцы охотно шли помогать родственному абхазскому народу. При поддержке властей многочисленные организации адыгского национального возрождения вооружали добровольцев и организовывали доставку кондотьерских отрядов в Абхазию.
К середине 90-х в республике появилась солидная группа людей, понюхавших пороху и вкусивших партизанской вольницы.
Во второй половине 90-х кабардино-балкарские силовики увлеклись борьбой с ваххабизмом. Тогда это было повальным увлечением практически всех людей в погонах. Однако в республике была серьёзная проблема: по сравнению с Чечнёй и Дагестаном здесь ощущалась нехватка самих ваххабитов.
Для успешного развития республиканских силовых структур и для успешного карьерного роста их руководителей было просто необходимо обзавестись "исламскими экстремистами" местного разлива.
Рассказывают, что в МВД КБР решили составить списки "приверженцев нетрадиционной формы Ислама". Поскольку явных ваххабитов в серьёзном количестве найти сразу не удалось, то составление этих списков поручили тогдашнему местному «традиционному» муфтию Шафигу Пшихачеву.
Муфтий мучился несколько дней и сумел наскрести примерно 50 фамилий. Когда список Пшихачева попал на стол к министру, тот, по слухам, возмутился: «Это что получается: нам бюджет увеличили в три раза ради 50 человек?! Пусть списками займутся люди «на земле», которые знают реальную обстановку, поручите это участковым».
Бедные полуграмотные республиканские участковые! На них ко всем прочим радостям ментовской жизни свалились ещё и ваххабиты, а они толком и не знали, что это такое. Слышали, конечно, что у ваххабитов длинные бороды, короткие усы и штаны, не достающие до щиколоток. Но таких здесь практически не было.
Участковые решили проблему просто: пошли рано утром по мечетям аккурат к утреннему намазу и переписали всех мусульман, кто пришёл молиться в такую рань. По их незатейливой логике, если человеку не спится и ради намаза он пришёл в мечеть ни свет ни заря, значит, относится к религии с предосудительным фанатизмом. Списки сразу удесятерились.
Поначалу в республике все смеялись над таким подходом, но через пару лет впору было уже плакать. Органы стали работать «по контингенту». Стоило где-то на другом конце страны чему-нибудь взорваться, начинались задержания по этим самым спискам. Был даже случай, когда у задержанного допытывались: «Где вы были 11 сентября 2001 года?» Задержания сопровождались побоями, издевательствами, мусульманам выбривали кресты на головах. «Предосудительный фанатизм» мало-помалу перерождался в ненависть к «ментам поганым».
Год назад житель аула Хасанья Расул Цакоев был вот таким образом задержан. Несколько дней родственники не могли его найти, а потом обнаружили на городской свалке зверски избитым, в полубессознательном состоянии. Через несколько дней он скончался от побоев, но перед смертью успел рассказать, что так с ним расправились в республиканском УБОПе.
Никакой вины за Цакоевым, кроме того, что он в своё время попал в «ваххабитские списки», не было. Его смерть вызвала волну митингов протеста. Все их участники тоже были отнесены к «исламской оппозиции».
Такой подход привёл к тому, что в ваххабиты попало множество случайных людей, в радикальные исламисты записали
"Исламская угроза" означает численный рост республиканских ФСБ и МВД — это ведомственный бюджет, выросший за последние годы в разы, это особые полномочия и индульгенция из центра на многие старые и не очень грешки.
Но радикальное подполье в Кабардино-Балкарии действительно есть. В своё время республиканские власти приложили поистине титанические усилия, чтобы оно появилось.
Пожалуй, стоит начать с того, что в самом начале 90-х в Кабарде шла открытая вербовка добровольцев для участия в абхазской войне. Воинственные кабардинцы охотно шли помогать родственному абхазскому народу. При поддержке властей многочисленные организации адыгского национального возрождения вооружали добровольцев и организовывали доставку кондотьерских отрядов в Абхазию.
К середине 90-х в республике появилась солидная группа людей, понюхавших пороху и вкусивших партизанской вольницы.
Во второй половине 90-х кабардино-балкарские силовики увлеклись борьбой с ваххабизмом. Тогда это было повальным увлечением практически всех людей в погонах. Однако в республике была серьёзная проблема: по сравнению с Чечнёй и Дагестаном здесь ощущалась нехватка самих ваххабитов.
Для успешного развития республиканских силовых структур и для успешного карьерного роста их руководителей было просто необходимо обзавестись "исламскими экстремистами" местного разлива.
Рассказывают, что в МВД КБР решили составить списки "приверженцев нетрадиционной формы Ислама". Поскольку явных ваххабитов в серьёзном количестве найти сразу не удалось, то составление этих списков поручили тогдашнему местному «традиционному» муфтию Шафигу Пшихачеву.
Муфтий мучился несколько дней и сумел наскрести примерно 50 фамилий. Когда список Пшихачева попал на стол к министру, тот, по слухам, возмутился: «Это что получается: нам бюджет увеличили в три раза ради 50 человек?! Пусть списками займутся люди «на земле», которые знают реальную обстановку, поручите это участковым».
Бедные полуграмотные республиканские участковые! На них ко всем прочим радостям ментовской жизни свалились ещё и ваххабиты, а они толком и не знали, что это такое. Слышали, конечно, что у ваххабитов длинные бороды, короткие усы и штаны, не достающие до щиколоток. Но таких здесь практически не было.
Участковые решили проблему просто: пошли рано утром по мечетям аккурат к утреннему намазу и переписали всех мусульман, кто пришёл молиться в такую рань. По их незатейливой логике, если человеку не спится и ради намаза он пришёл в мечеть ни свет ни заря, значит, относится к религии с предосудительным фанатизмом. Списки сразу удесятерились.
Поначалу в республике все смеялись над таким подходом, но через пару лет впору было уже плакать. Органы стали работать «по контингенту». Стоило где-то на другом конце страны чему-нибудь взорваться, начинались задержания по этим самым спискам. Был даже случай, когда у задержанного допытывались: «Где вы были 11 сентября 2001 года?» Задержания сопровождались побоями, издевательствами, мусульманам выбривали кресты на головах. «Предосудительный фанатизм» мало-помалу перерождался в ненависть к «ментам поганым».
Год назад житель аула Хасанья Расул Цакоев был вот таким образом задержан. Несколько дней родственники не могли его найти, а потом обнаружили на городской свалке зверски избитым, в полубессознательном состоянии. Через несколько дней он скончался от побоев, но перед смертью успел рассказать, что так с ним расправились в республиканском УБОПе.
Никакой вины за Цакоевым, кроме того, что он в своё время попал в «ваххабитские списки», не было. Его смерть вызвала волну митингов протеста. Все их участники тоже были отнесены к «исламской оппозиции».
Такой подход привёл к тому, что в ваххабиты попало множество случайных людей, в радикальные исламисты записали
наркоманов, алкоголиков. Говорят, однажды в эти ряды попал даже местный протестант. Но уж коли тебя посчитали, доказать в дальнейшем, что ты не верблюд, почти никогда не удаётся. В республике, где так долго об исламском экстремизме только слышали, начались теракты. Естественно, с этим злом стали бороться.
Время от времени местные власти рапортовали о задержании очередной группы террористов, которых, как правило, «накрывали» в их собственных квартирах. Были ли эти люди действительно вооружёнными боевиками — бесспорно. Но были ли они исполнителями терактов, теперь узнать уже нельзя. В Нальчике есть одна очень специфическая особенность: после задержания живых не остаётся. А аресты происходят здесь так: если в квартире железная дверь, её заваривают, деревянные подпирают брёвнами. По окнам открывается шквальный огонь, а через мегафоны осаждаемым предлагают сдаваться. Поскольку единственный выход — балконы и окна, сдающиеся выходят именно туда, но там их сразу же расстреливают снайперы, не щадя ни женщин, ни детей. Через несколько часов всё кончено — в квартире полыхает пожар, живых нет.
Примерно так было при ликвидации джамаата «Ярмук». Были уничтожены три боевика: Муслим Атаев, известный среди боевиков под именем Сейфулла, его помощник Ильяс Бичекуев, или Салахутдин, а также Бузджигит Атмурзаев, он же Абдурахман.
Вместе с ними погибли две женщины: Саккинат Кациева и Олеся Трунова — русская девушка, принявшая ислам. Женщины пытались сдаться, но на балконе их убили снайперы. Впоследствии руководители спецоперации объясняли, что женщины должны были выйти сдаваться, предварительно раздевшись догола, чтобы было видно, что они не вооружены. А кроме погибших взрослых из этой квартиры спецназ вынес трупик грудного младенца.
У многочисленных убитых остаются многочисленные родственники, «пепел Клааса» начинает стучать во многих сердцах. Время от времени сотрудников милиции неизвестные расстреливают на улицах прямо средь бела дня. Чем больше убивают террористов, тем больше терактов случается в Кабарде. Чем больше терактов, тем больше средств идёт в республику на борьбу с ними.
"Версия"
Орхан Джемаль
Время от времени местные власти рапортовали о задержании очередной группы террористов, которых, как правило, «накрывали» в их собственных квартирах. Были ли эти люди действительно вооружёнными боевиками — бесспорно. Но были ли они исполнителями терактов, теперь узнать уже нельзя. В Нальчике есть одна очень специфическая особенность: после задержания живых не остаётся. А аресты происходят здесь так: если в квартире железная дверь, её заваривают, деревянные подпирают брёвнами. По окнам открывается шквальный огонь, а через мегафоны осаждаемым предлагают сдаваться. Поскольку единственный выход — балконы и окна, сдающиеся выходят именно туда, но там их сразу же расстреливают снайперы, не щадя ни женщин, ни детей. Через несколько часов всё кончено — в квартире полыхает пожар, живых нет.
Примерно так было при ликвидации джамаата «Ярмук». Были уничтожены три боевика: Муслим Атаев, известный среди боевиков под именем Сейфулла, его помощник Ильяс Бичекуев, или Салахутдин, а также Бузджигит Атмурзаев, он же Абдурахман.
Вместе с ними погибли две женщины: Саккинат Кациева и Олеся Трунова — русская девушка, принявшая ислам. Женщины пытались сдаться, но на балконе их убили снайперы. Впоследствии руководители спецоперации объясняли, что женщины должны были выйти сдаваться, предварительно раздевшись догола, чтобы было видно, что они не вооружены. А кроме погибших взрослых из этой квартиры спецназ вынес трупик грудного младенца.
У многочисленных убитых остаются многочисленные родственники, «пепел Клааса» начинает стучать во многих сердцах. Время от времени сотрудников милиции неизвестные расстреливают на улицах прямо средь бела дня. Чем больше убивают террористов, тем больше терактов случается в Кабарде. Чем больше терактов, тем больше средств идёт в республику на борьбу с ними.
"Версия"
Орхан Джемаль
Комментариев нет:
Отправить комментарий